Каких целей достигают санкции против российской академии на самом деле?
Дмитрий Дубровский
Фото: Бойкот ударяет по небольшой и уязвимой страте российских ученых, более всего критичных по отношению к агрессивной политике России. Photo by 4C Band on Unsplash
Сразу после начала полномасштабного вторжения в Украину появились и стали распространятся различные предложения по санкциям в отношении российского высшего образования и науки. Эти санкции варьировались от частичных запретов до полной блокировки научных обменов, доступа к научной информации, участия в научных конференциях и публикациях.
Какие аргументы высказывают за необходимость такого рода действий? Каких целей пытаются достичь с помощью так называемого «академического бойкота»? И каких на самом деле достигают?
Противоречие академического бойкота
Беглый обзор дискуссий о самом смысле академического бойкота показывает:
- с одной стороны, важна его легитимность с точки зрения самого принципа академической свободы и производства знаний,
- с другой – необходимо установить ответственность ученых за происходящее в той или иной стране.
Для постановки вопроса о бойкоте необходимо какое-то серьезное преступление, нарушение норм международного права или прав человека, а также установление ответственности самих ученых за эти преступления.
«Научный патриотизм» эпохи Первой мировой войны требовал от ученых безоговорочно подчиняться политике страны – иные взгляды наказывались. В то же время публичная поддержка агрессивной войны воспринималась как основание для бойкота учеными других стран.
Германия. Так случилось с публичным письмом немецких интеллектуалов (т.н. манифест 93). Тотальное же исключение германской науки произошло после прихода к власти нацистов. При этом основанием для бойкота стало то, что немецкие ученые никак не сопротивлялись активному преследованию евреев в германской академии, а некоторые даже приняли в нем активное участие.
СССР. Академический бойкот Советского Союза долгое время был значительно ограничен минимальностью научных контактов с Западом – и обсуждением того, насколько нарушение прав человека в стране может быть основанием академического бойкота.
После Хрущевской оттепели ситуация изменилась. Академические, научные обмены не только расширяли участие СССР в международном глобальном рынке знаний, но и делали его более уязвимым к академическому бойкоту. При этом смыслом бойкота, инициируемого самими учеными, было улучшить положение ученых в СССР:
- например, бойкот против содержания академика Андрея Сахарова в ссылке
- или поддержка Юрия Орлова – тогда АН СССР получила более двухсот подписей ведущих американских ученых, протестующих против его ареста и осуждения.
ЮАР. Бойкот университетов Южной Африки был связан с прямым участием преподавателей в системе апартеида, разделявшей университеты на «черные» и «белые». Основными инструментами давления стали
- отказ ученых приезжать и работать в ЮАР,
- отказ от участия ученых из ЮАР в международных конференциях и публикациях.
Израиль. Основанием для академического бойкота в палестино-израильском конфликте выступает предполагаемая ответственность израильских академических институтов и «подавляющего большинства израильских интеллектуалов», которые, по мнению палестинских активистов, либо напрямую поддерживают оккупацию, либо молчат («have been complicit through their silence»). Один из основателей кампании BDS Omar Barghouti полагает, что существует моральная ответственность («moral obligations of scholars in responding to situations of oppression when carrying out such obligations conflicts with that notion»).
Известная исследовательница Марта Нуссбаум (Martha Nussbaum) эту позицию раскритировала, предложив вместо общего бойкота набор альтернатив:
- публичное порицание,
- общественные кампании протеста,
- протесты против публичных лекций людей, вовлеченных в нарушения академической свободы.
Альтернативой бойкоту Нуссбаум видит поддержку преследуемых в той или иной стране ученых.
Общее в критике академического бойкота:
- несправедливость обвинений тех, кто и так подвергается давлению и преследованиям в своей стране,
- отсутствие связи между требованиями академической свободы и теми нормами, которые, согласно требованиям сторонников академического бойкота, должны быть введены против всех без исключения ученых по принципу их гражданства.
Академический бойкот и академические санкции после февраля 2022-го
В хорошем обзоре публикаций, где обсуждается бойкот российской науки после начала полномасштабной агрессии, приводится набор аргументов, которые используют авторы для обоснования его необходимости.
Система аргументов в пользу академического бойкота строится на принципе коллективной ответственности российской науки и высшего образования, при этом этот принцип разделяется на несколько аргументов.
Первый и основной аргумент – исключительность ситуации, своего рода state of emergency академического мира и общее требование к миру «не оставаться в стороне» и принять участие в бойкоте. Как утверждает американский ученый Gerson S. Sher, «любая война – это действие против самой науки», которой «противно любое насилие». В этой ситуации, как суммирует один из авторов, нейтралитет неприменим («neutrality is inapplicable in this situation…it requires unprecedented reactions from the world scientific community).
Второй аргумент – потери украинской науки в результате войны. Ущерб от действий российской армии включает в себя разрушенные университеты, погибших студентов и преподавателей. Это само по себе является вызывает необходимость ответных мер в виде академического бойкота. Строго говоря, этот аргумент – quid pro quo.
Третий аргумент – мотивационный (или сигнализирующий): российские граждане в целом, включая ученых, под воздействием санкций должны остановить войну. Так, ректор Норвежского института науки и технологий, комментируя академический бойкот, говорит о нем как о мирном, но эффективном оружии, направленном против Путина, чтобы остановить войну.
Четвертый аргумент – моральный – обращается к общей вине российских ученых. Российская наука и высшее образование рассматриваются в подавляющем большинстве как поддерживающие войну. Этот вывод основывается, в частности, на довольно сомнительной интерпретации социологических опросов и известном «письме российских ректоров» в поддержку войны
Пятый аргумент – прагматический. Российская наука рассматривается как одно из орудий войны. Милитаризация высшего образования, проводимая российским режимом, включает в себя как идеологический, так и научно-технический компоненты. С точки зрения авторов наиболее развернутой программы академического бойкота российской науки и высшего образования, это делает бойкот не только морально оправданным, но и прагматически обусловленным
Удивительно, но последний по частоте использования аргумент касается нарушений академической этики или академических прав или свобод самими российскими исследователями и учеными, например, работа специалистов-атомщиков в захваченной Россией Запорожской АЭС.
Заметим, что в предложенных проектах академического бойкота практически ничего не говорится о поддержке самой логики академической свободы и диссидентов внутри страны.
Анализ аргументов и дискуссия
С точки зрения научного обоснования аргумент о моральной ответственности основан на удивительном доверии официальным российским полстерам, а также на странной интерпретации антивоенных петиций. Так, авторы научной статьи в поддержку академического бойкота обращаются к количеству ученых, подписавших антивоенные петиции. Их малое количество считается доказательством… провоенной позиции большинства. При этом с марта 2022 года в России фактически была введена военная цензура, и такого рода письма – основание для административного и даже уголовного преследования подписантов.
В то же время калькуляция тех, кто подписал письма протеста против войны, (берется количество подписавших и делится на общее количество научных сотрудников и преподавателей в России) представляется цифровой манипуляцией и ничего не говорит о реальном отношении к войне в российской академии.
Наконец, использование прогосударственных полстеров для доказательства тотальной массовой поддержки войны, которая якобы в равной мере распространяется и на ученых, кажется аргументом сомнительным.
Опрос независимой социологической группы Russian Field весной 2022 года показал, что в тот момент как раз ученые – в отличие от представителей других профессиональных групп – были наиболее последовательными критиками войны.
Источник: Russian field, 2022
Аргумент о провоенных заявлениях российских ректоров ничтожен, поскольку основан на идее их демократических выборов и реального представительства – в России это полностью отсутствует.
Последствия бойкота
Далеко не все предложенные меры в области академического бойкота были реализованы. Тем не менее его реальные последствия довольно ощутимы.
Недавний опрос 1967 российских ученых показал не только охват, но и глубину его распространения. Три четверти российских ученых за прошедшее время как минимум однажды встретились с академическим бойкотом. Показательно, что исследовались только наиболее продуктивно работающие российские авторы, те, кто систематически публиковался в международных научных журналах и работал в международных научных проектах.
Следовательно, бойкот затрагивает наиболее международно активных исследователей –в российских реалиях именно тех, кто демонстрирует наибольшую поддержку демократии и либерализму.
Напротив, наибольшую поддержку консервативному курсу оказывают те, кого академический бойкот фактически затронуть не может – в силу отсутствия у них международного опыта и международных научных публикаций.
Таким образом, такого рода бойкот ударяет именно по небольшой и уязвимой страте российских ученых, включенных в систему международных обменов и по общему мнению более всего критичных по отношению к агрессивной политике России.
Наконец, инициируемые государством, а не учеными меры лишают субъектности не только ученых внутри России, но и национальные академии западных стран. Они лишаются возможности участвовать в защите принципов академической свободы, а вводимые ограничения являются инициативной правительств, а не научных работников.
К более тонкой стратегии академического бойкота
Хотя полный запрет для российской науки и высшего образования, очевидно, имеет мощную моральную поддержку, такие действия, как представляется, только помогают Путину укреплять образ «осажденного лагеря», сближать Россию с другими авторитарными режимами — Китаем, Ираном и прочими, и лишать поддержки изолированные очаги сопротивления внутри страны.
Более взвешенный подход мог бы включать следующие меры:
- В черный список вносить только те институты, чьё руководство полностью подконтрольно силовым структурам, что позволит нацеливаться на истинных пособников репрессий.
- Гарантировать индивидуальные меры поддержки — платформы для дистанционного преподавания, аварийные феллоушипы и ускоренные визы — для учёных, вынужденных покинуть страну, чтобы они могли продолжать исследования.
- Разрешить условное сотрудничество в условно аполитичных научных областях (климатология, исследования в области общественного здравоохранения) на основе прозрачных соглашений, защищающих зарубежных партнёров от вмешательства государства.
- Учредить постоянный мониторинг нарушений академической свободы такими организациями, как ЮНЕСКО или Совет Европы, с возможностью корректировать санкции в зависимости от ситуации.
Сочетая принципиальную изоляцию послушных Кремлю институтов и надёжную поддержку угнетённых учёных, международное академическое сообщество сможет одновременно отстоять этическую ответственность и универсальное право на свободные исследования.
0 Комментариев