В последние два года часто критикуют российские опросы общественного мнения об одобрении действий армии в Украине и политического курса. Насколько эта критика справедлива?

Арсений Веркеев

 

Фото: Постепенное снижение доли людей, согласных участвовать в опросах, – хорошо известный общемировой тренд. Photo by Emily Morter on Unsplash

 

Критика опросов до 2022 года

Опросы в России критиковали и раньше. Однако ранее критика была более сдержанной, критиковали в основном опросы на политически чувствительные темы.

В остальном опросы считались вполне рабочим методом сбора данных – со своими плюсами и минусами, как и везде. При этом большая распространенность мобильных телефонов в России позволила проводить телефонные опросы на очень высоком уровне при низких финансовых тратах – в сравнении с опросами по месту жительства.

Таким образом, сам метод опроса едва ли ставился под вопрос. Сегодня ситуация изменилась.

 

За что критикуют

Выделим типичные точки приложения критики:

1. Государственные поллстеры (организации, специализирующиеся на проведении опросов общественного мнения) ненадежны – потому что государственные. Политически чувствительные вопросы не задаются, а результаты не публикуются.

При этом высокий уровень поддержки «СВО» среди россиян показали также и многие независимые опросы. Поэтому следующие точки критики обращают внимание на проблемы опросов как источника данных в целом.

2. Люди отказываются участвовать в опросах, не берут трубку или сразу бросают ее. Из-за высокой доли отказов все меньше ясно, кто в конечном счете попадает в выборку.
3. Люди опасаются отвечать на острые вопросы, поэтому либо не отвечают совсем, либо дают безопасные ответы. Например, заявляют о поддержке власти, даже если думают иначе. В силу этого высокая поддержка военных действий может быть связана с тем, что респондентам задают вопросы «в лоб».

 

Критика, основанная на мнении

Во всех этих замечаниях есть смысл.

• Есть все основания считать, что поллстеры, аффилированные с государством, не публикуют политически чувствительные результаты.
• Вслед за ростом числа спам-звонков люди, видя неизвестный номер, действительно все реже берут трубку.
• Острые темы действительно сложнее изучать с помощью опросов – люди могут избегать говорить незнакомому человеку то, что по их ощущениям будет оценено как отклонение от нормы.

Однако у перечисленных замечаний есть общая черта: часто они основаны не на данных, а на экспертном мнении.

Чтобы проверить утверждение, что респондент отказался от ответа или ответил неискренне из-за страха, требуется провести эксперимент. И если страх у опрашиваемых подтвердится, то отдельно придется доказать, что его уровень вырос именно в связи с изменением социально-политического контекста, а не был таковым и раньше. Это сложная задача.

На какие данные опирается публичный эксперт, утверждая, что россияне при опросах боятся говорить правду? Часто эти данные ограничиваются непосредственно распределением вариантов ответов в конкретном опросе.

И это нормально для экспертов и обозревателей, не работающих с данными самостоятельно. На основании своей экспертизы они озвучивают то, что называется educated guess (информированная догадка о реальности, не исключающая других сценариев).

 

Критерии надежности

Экспертный скепсис по поводу доверия к опросам проник в журналистские материалы, дискуссии в блогах, подкастах и соцсетях. Журналисты иногда прямо утверждают: среди ученых есть некий консенсус о ненадежности опросов в сегодняшней России.

Из-за распространенности скепсиса в информационном поле у сторонних наблюдателей может сложиться впечатление, что на опросах в России можно ставить крест. Но как разобраться, действительно ли ситуация столь безнадежна?

Оставим в стороне ритуальное «опросы не работают». Эта радикальная установка мешает вникнуть в детали. Да и сформулирована она неудачно, ведь критерии «работоспособности» опросов можно обсуждать бесконечно – это давно известно социальным ученым.

Вряд ли кто-то из ученых будет спорить с тем, что к опросам в России надо относиться аккуратнее, чем, скажем, к опросам в США (если дизайн опросов одинаковый). Но это мало о чем говорит.

В профессиональной среде аккуратность – это базовая установка. Есть много условий, при которых к сбору и толкованию данных надо относиться с особой внимательностью. Это тематика, время, место проведения опроса, а также формулировки вопросов.

Кроме того, вопросы, касающиеся не повседневных, а абстрактных категорий (как вы относитесь к X?; в какой степени доверяете Y?; как бы оценили Z по десятибалльной шкале?) по умолчанию считаются менее надежными, а ответы на них – более случайными. Причем вне зависимости от тематики. Точно узнать, сколько человек ест мяса в неделю, гораздо проще, чем узнать его отношение к вегетарианцам. Каков критерий точности во втором случае?

Какого консенсуса среди ученых точно нет – так это то, что опросы в России резко потеряли свою ценность после 24 февраля.

 

Тезисы для баланса

Познакомьтесь с тезисами, которые можно иметь в виду для сбалансированного видения ситуации – наравне с критикой опросов в России. Для экспертов сказанное не будет новым.

• Прямое противопоставление независимых поллстеров государственным не всегда полезно. Принстонский университет сложно заподозрить в предвзятости, но проект университета Russia Watcher показал: в 2022 году их опросы несколько раз подряд привели к тем же цифрам одобрения, что и у ВЦИОМа;
• Постепенное снижение доли людей, согласных участвовать в опросах, – хорошо известный общемировой тренд. Сейчас этот тренд сказывается и на российских данных. Согласно российским исследователям, после 24 февраля доля отказов от участия в опросах существенно не выросла, как можно было бы ожидать;
• По данным исследователей из США, нет оснований считать, что готовность отвечать на вопросы упала из-за страха респондентов перед раскрытием их персональных данных государству.

 

Эксперименты с вопросами

В опросах, связанных с военными действиями в Украине, слабее зависимость от устоявшихся методик и формулировок вопросов.

В опросах на темы, исследуемые давно (доверие к незнакомцам, уровень преступности, комфортность городской среды), придумывать новые формулировки вопросов зачастую слишком затратно. Гораздо проще использовать уже испытанные методики, которые к тому же позволяют авторам сравнивать вновь полученные данные с предыдущими.

Напротив, сегодня мы наблюдаем множество попыток разных поллстеров экспериментировать с формулировками вопросов, выборками и стратегиями анализа. Корпус знаний об отношении к военным действиям в Украине еще не успел сформироваться, и исследователям не на что опереться.

Это позитивный аспект, потому что устоявшиеся опросные методики – не всегда самые лучшие. Их постоянное воспроизводство может тормозить прирост знаний.

 

Конкуренция выросла

Изучать чувствительные темы всегда сложно. В России за последние два года появилось много новых поллстеров, производящих регулярные опросы о действиях российской армии в Украине и по смежным темам. Среди новых игроков, например, проекты ExtremeScan, Russian Field, Хроники.

Едва ли такое увеличение эмпирической работы можно было наблюдать до 2022 года – даже в отношении самых общественно-значимых тем (вероятно, за исключением ковида).

Новые поллстеры работают независимо друг от друга. В дополнение к ним опросы в России продолжают проводить и зарубежные ученые. Эта конкуренция открывает возможности для сопоставления данных и стимулирует методологические инновации.

Несмотря на известные сложности, сегодня мы не видим серьезных правовых ограничений или институциональных препятствий в этой сфере. Таким образом, условия для проведения опросов в России сегодня выигрывают по многим параметрам – не у западных демократий, а у обществ со сравнимым общественно-политическим контекстом.

 

Безопасность респондентов

В то же время важный аспект, который часто остается не затронутым в дискуссии об общественном мнении в России, – это этика.

Не подвергают ли исследователи риску своих респондентов, живущих в России, задавая им вопросы об одобрении курса действующей власти? Ряд ученых уверены, что проводить опросы на эти темы в России не стоит именно исходя из принципа «не навреди».

Однако многие продолжают проводить такие опросы. Остается надеяться, что они делают все возможное для безопасного и анонимизированного хранения данных, полученных от респондентов.

 

* * *

Заметка на полях

Cоциология и опросы – это не одно и то же. Хотя часть социологии работает с опросами, последние – просто инструмент, доступный всем. Не все социологи проводят опросы – и не все опросы проводятся социологами.

А вот критика «социологических опросов» (в такой формулировке) способна снизить доверие к социологии как профессии. Ведь в ней используются самые разные типы данных, а анализ опросов не заканчивается на простом распределении ответов.

 

Арсений Веркеев – социолог, приглашенный исследователь Рурского университета в Бохуме