В российских вузах и научных институтах активно возрождаются советские практики контроля государства над наукой и образованием.

Dmitry Dubrovsky

 

Фото: Конструкция на крыше здания Российской академии наук. (Marcella Bona, CC BY-NC-SA 2.0, bit.ly/2wh7kBd)

В новой рубрике «Академические свободы» Центр независимых социальных исследований будет регулярно – два раза в месяц – рассказывать о самых актуальных историях, волнующих академическое сообщество. А сегодня представим вам основные тренды.

 

Путь, который прошла российская наука начиная с 1990-х, демонстрирует нисходящий тренд в развитии академических прав и свобод.

30 лет назад академическое сообщество новой России стало во многом и творцом, и выгодоприобретателем свободы от идеологического диктата государства и государственной цензуры советского времени. Работа ученого, особенно гуманитария, во многом зависит от уровня идеологического контроля. Вот почему академическое сообщество оказалось одним из главных бенефициаров свободы слова.

 

 

«Свобода академического и культурного самовыражения», Россия, 1900-2019 гг. (График: Индекс демократии V-dem, bit.ly/39v1kDa)

 

Спустя 30 лет академические свободы в России стремительно сократились – на фоне сужения общего пространства свободы слова. Перечислим основные тренды.

ШПИОНОМАНИЯ. Волна шпиономании, проявившаяся в России в начале века, напрямую затронула работников научной сферы. Так, за «шпионаж в пользу Китая» были осуждены два профессора Балтийского государственного технического университета – Евгений Афанасьев и Святослав Бобышев. В настоящее время под следствием находится 75-летний сотрудник ЦНИИмаш Виктор Кудрявцев – за якобы передачу секретных данных бельгийскому The Von Karman Institute for Fluid Dynamics.

Вольная трактовка правоприменителями понятия «государственной тайны» делает очень уязвимым положение ученых, участвующих в исследовательских проектах с международным участием.

Ситуацию усугубляет закрытый характер судебных процессов, которые проходят с вопиющими нарушениями принципов судопроизводства. На это указывают адвокаты-правозащитники «Команды 29» в докладе «Полная история госизмены и шпионажа в современной России».

Спецслужбы заинтересованы в фабрикации «шпионских» дел, поддерживаемых «экспертами» из тех же спецслужб. Это делает практически невозможным оправдание ученых, обвиняемых в измене или разглашении государственной тайны.

Увеличение количества шпионских процессов эксперты «Команды 29» связывают также с активизацией деятельности так называемых Первых отделов в образовательных и исследовательских учреждениях (их также называют режимно-секретными отделами, РСО). Первые отделы создавались в советское время для контроля над учеными, работавшими с военными технологиями или технологиями двойного назначения. Они славились сверхограничениями для ученых: запретами на выезд за границу и научные публикации.

КОНТРОЛЬ ЗА ИНОСТРАНЦАМИ. Возрождены советские практики «контроля за иностранцами», в частности, за контактами работников научных организаций с коллегами, приезжающими из-за границы. В феврале 2019 года министр науки и высшего образования России Михаил Котюков подписал рекомендации, ужесточающие правила общения с иностранными коллегами. Этими рекомендациями вводились многочисленные архаические запреты – вроде запрета иностранцам «иметь с собой технические средства обработки и накопления информации».

 

 

Приказ от 11 февраля 2019 года «Об утверждении рекомендаций по взаимодействию с государственными органами иностранных государств, международными и иностранными организациями и приему иностранных граждан <…>», (Фото: «Троицкий вариант», bit.ly/31Srxcd)

Распоряжение вызвало волну возмущения и протесты среди ученых, и спустя несколько месяцев само министерство «предложило ученым не обращать внимания на приказ». А спустя ровно год – 10 февраля 2020-го – новый министр науки Валерий Фальков наконец совсем отменил абсурдное нововведение. Однако сам факт его появления – яркий пример возврата к советским практикам контроля.

ИНОСТРАННЫЕ АГЕНТЫ. Для академических прав и свобод в сфере социальных наук критическую роль сыграло принятие законов, известных как закон об иностранных агентах (2012) и о нежелательных организациях (2015). От них пострадали в первую очередь негосударственные научные организации, занимающиеся эмпирическими исследованиями.

Наиболее известный пример – Левада-центр, пожалуй, единственный центр изучения общественного мнения в России, сохранивший репутацию независимого.

По мнению российского Министерства юстиции, в числе научных организаций, выполняющих функции иностранного агента, оказались также

• Центр независимых социологических исследований (Санкт-Петербург),
• Центр гендерных исследований (Саратов),
• Научно-информационный центр «Мемориал» (Санкт-Петербург).

Показательно, что прямая оговорка закона об «иностранных агентах», исключающая научные исследования из рассмотрения правоприменителей, оказалась не работающей на практике.

НЕГОСУДАРСТВЕННЫЕ ВУЗЫ. Меняется государственная политика лицензирования негосударственных университетов. Показательны примеры Европейского университета в Санкт-Петербурге и Московской высшей школы социальных и экономических наук (Шанинки). Оба университета – лидеры российского гуманитарного образования, пользующиеся уважением международного научного сообщества.

Началом кризиса отношений государства с Европейским университетом стала процедура проверки экспертами Рособрнадзора. В результате была отозвана аккредитация, а затем и лицензия на образовательную деятельность университета. Не менее неожиданно была отозвана аккредитация у Шанинки. Хотя оба университета в итоге справились с возникшими трудностями, угроза закрытия и отзыва лицензии сохраняется и сегодня.

ПОЛИТИЗАЦИЯ ИСТОРИИ. Отдельное место в консервативном повороте занимает официальная историческая политика. По словам историка Ивана Куриллы, история вновь становится инструментом государственной пропаганды.

Важные вехи политизации истории – создание в 2009 году Комиссии при президенте РФ по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России и принятие в 2014 году федерального закона, направленного на «противодействие попыткам посягательства на историческую память в отношении событий, имевших место в период Второй мировой войны».

В новом правовом контексте попытка поставить под сомнение официальную версию о событиях Второй мировой войны может стать поводом для наказания ученого – вплоть до уголовного преследования. Яркие примеры таких наказаний – уход в отставку директора Государственного архива Сергея Мироненко, развенчавшего миф о 28 панфиловцах, и интерес прокуратуры к докторской диссертации о Власове и Комитете освобождения народов России историка Кирилла Александрова. Его же научная статья была признана экстремистской Санкт-Петербургским городским судом.

Пока такие случаи не являются массовыми, но они серьезно влияют на климат в академическом сообществе, делая работу над некоторыми темами затруднительной.

ГРАЖДАНСКАЯ АКТИВНОСТЬ. Причиной преследований со стороны государства все чаще становится гражданская и политическая активность ученых, прежде всего – публичная критика проводимой государством политики.

• Длительное судебное преследование директора ИНИОН Российской академии наук Юрия Пивоварова, которое эксперты связывают с его «исследованиями политической системы России и многочисленными публичными выступлениями»;
• Увольнение профессора МГИМО Андрея Зубова за альтернативные высказывания в отношении Украины и Крыма, идущие «вразрез с внешнеполитическим курсом России».

Формально увольнения могут объясняться нарушением трудовой дисциплины – так случилось с преподавателем Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова Олегом Клюенковым, публично заявлявшим о нарушении прав ЛГБТ-сообщества.

Но чаще от «проблемных» преподавателей избавляются путем непродления трудового договора – например, под предлогом отсутствия нагрузки на следующий год. Так были уволены:

• Анна Алимпиева из Балтийского государственного университета, до этого ее обвиняли в чрезмерной толерантности к ЛГБТ, в критике власти и в пропаганде идеи калининградского сепаратизма;
• известный российский религиовед из СПБГУ Александр Панченко, высказавший на суде мнение, альтернативное «официальной» экспертизе.

Наконец, преподаватель ВШЭ, известный политолог Александр Кынев уволился из «Вышки» после объединения департамента политической науки факультета социальных наук, где он работал, с департаментом государственного и муниципального управления.

Список можно продолжить.

* * *

Консервативный поворот, который в российском контексте предстаёт прежде всего как антизападный проект, усиливает идеологическое давление на науку, ограничивает свободу преподавания и свободу преподавателей и вместе со шпиономанией начинает напрямую влиять на состояние академических прав и свобод в России.

Дальнейшее усиление этого тренда будет неизбежно ослаблять позиции российской науки и образования за рубежом. От ограничения академической свободы страдает как качество, так и международная репутация российской науки и образования.

Именно поэтому мы открываем новую рубрику «Академические свободы». Мы будем следить и рассказывать вам два раза в месяц о важнейших трендах в академических сообществах.