Наука и высшее образование в изгнании пытаются сделать почти невозможное.

Дмитрий Дубровский

 

Фото: Для разных категорий ученых возможности переехать и тем более – найти работу за рубежом – очень разнятся. Photo by Raychan on Unsplash.

 

Начало войны стало сильным ударом по ученым, которые так или иначе связывали свою профессиональную жизнь с Россией, и добавило мотивации тем, кто уже думал о временном или постоянном отъезде из страны.

 

Миграционные ожидания

Онлайн-опрос, проведенный малоизвестным институтом ООО «Решающий голос» летом 2022 года, показал серьезный рост процента готовности к переезду, особенно среди молодых ученых. Даже очевидная идеологическая заряженность исследования, направленного на выявление «готовности российской науки к мобилизации» и тех, для кого «тридцатилетний налет космополитизма размыл идентификацию «свой-чужой», не помешала подтвердить эти тренды.

Особенно высоки миграционные ожидания в крупных научных центрах – в Новосибирской области, Санкт-Петербурге, Москве. Большинство же остающихся вполне готовы продолжать сотрудничество с наукой стран, объявленных в России «недружественными».

Очевидной проблемой являются внешние факторы. Прямая поддержка руководством российских вузов войны отразилась в общем академическом бойкоте российской науки. В ситуации почти всеобщей аффилиации российских ученых с государственными учреждениями перспектива тотального бойкота остающихся может быть дополнительным фактором, подстёгивающим ученых к отъезду.

Для представителей социального и гуманитарного знания еще одним стимулом могут быть резко усилившаяся цензура и вынужденная самоцензура, введение очевидно идеологических курсов и программ.

 

Стратегии уехавших

Стратегия релоцировавшихся ученых в известной степени зависит от того, насколько удобным и планируемым будет их переезд.

Одни бегут от войны и политических репрессий в отношении любых антивоенных активистов. Другие уезжают тихо и даже иногда продолжают работать дистанционно c различными российскими институциями – исследовательскими и образовательными, не афишируя это.

В то же время для разных категорий ученых возможности переехать и тем более – найти работу за рубежом – очень разнятся.

 

Работа. Так, для ученых с английским или другим европейским языком в качестве рабочего такая возможность, очевидно, выше. Международные контакты, предшествующий опыт стажировок за рубежом сильно помогают как принять решение об отъезде, так и найти работу.

 

Визы. Практика показывает, что переехавшие ученые сталкиваются с последствиями принятых во многих странах решений о невыдаче виз российским гражданам, включая визы, связанные с работой или обучением.

Это стало причиной переезда многих в безвизовые страны, прежде всего в Грузию, Армению и Казахстан, чтобы затем оттуда пытаться перебраться в Европу, США или Канаду.

 

Студенты и аспиранты. У многих студентов или аспирантов, стремящихся за пределы воюющей страны, чтобы иметь возможность продолжить работу, есть шансы.

• Так, фонд Bayhost, предоставляющий стипендии для обучения в Баварии, в начале марта 2022-го отказал всем студентам из России, сославшись на решение правительства Баварии о прекращении всех программ с российскими институциями. И пересмотрел свое решение уже в следующем, 2023 году.
• Немецкий академический фонд DAAD, разорвав все связи с официальными российскими структурами, все это время продолжал поддерживать индивидуальные заявки.

В то же время ряд европейских исследовательских институтов отказывает в организации стажировок для молодых исследователей из России, иногда указывая на то, что сотрудничество с российскими учеными невозможно и на личном уровне.

 

«Беженский прекариат»

Программы поддержки не решают проблему эмиграции. Они в основном направлены на академических беженцев – тех, кто был вынужден уехать из-за политических преследований. Эти программы также не могут помочь всем нуждающимся.

Уезжающие же «в плановом порядке» должны не только найти работу, но и продумать ближайшую перспективу – а ее попросту невозможно запланировать заранее, учитывая, что большая часть возможных позиций – временные. Возникает своего рода «беженский прекариат» – класс социально неустроенных людей, для которых основными рабочими контрактами становятся краткосрочные, а долговременное планирование попросту невозможно.

 

Русский язык

Ухудшает ситуацию и то, что русский язык начинает восприниматься не как язык Ивана Павлова и Дмитрия Менделеева, а как язык Бучи и Мариуполя. В рамках антиколониальной критики, например, ставится вопрос о замене русского языка – как языка славистических исследований – на украинский.

Хотя «отмены» русского языка и не происходит, тем не менее резкое ухудшение отношений не может не ударить по перспективам изучения России и русского языка за рубежом. Уровень экономических и культурных контактов со странами Запада упал до уровня Холодной войны. Желающих связывать свою профессиональную карьеру со страной-изгоем вряд ли будет много.

В то же время «поворот на Восток» меняет государственную политику России в области русского языка путем создания новых кафедр и институтов в Китае, Индии и Вьетнаме. Там при поддержке России планируется создать программы обучения на русском языке с выдачей двойного диплома.

Таким образом, с одной стороны, русский язык как язык образования и науки за пределами России одними трактуется как «язык агрессии». С другой стороны, язык реально используется российским политическим режимом для поддержки нового внешнеполитического курса «поворота на Восток» — с попыткой подражать политике западных стран по продвижению образования на европейских языках, зарубежных кампусов и двойных дипломов.

Пока неясно, насколько такая стратегия будет успешной.

 

Российские институты в изгнании

Уехавшие преподаватели и студенты пытаются поддерживать образ русского языка как языка свободной науки и образования.

Прежде всего, речь о Свободном университете – созданном еще до начала войны и недавно признанным «нежелательной организацией». Он объединил как уехавших, так и оставшихся студентов и преподавателей в рамках бесплатных лекций и семинаров более чем ста преподавателей. Собственно, именно антивоенная позиция Университета – кажется, единственного русскоязычного заведения, открыто выступившего против войны – а также независимость и критическое мышление, развиваемое на курсах, стали причиной его запрета на территории РФ.

Свободный университет – не единственное объединение, которое представляет российское образование и науку в изгнании. Другой важный проект, но англоязычного вуза – University of New Europe (UNE). Цель этого университета – cоздание «инклюзивного, глобально ориентированного пространства для знаний и дискуссий» прежде всего для пострадавших от войны ученых Украины и России.

Необходимость и важность научной коммуникации и свободного научного обмена привели к появлению ряда сетевых проектов в области социального и гуманитарного знания за пределами России. В онлайн режиме они пытаются поддерживать коммуникацию между исследователями, покинувшими страну, и теми, кто остался.

• Антивоенный проект «Академические мосты», созданный уехавшими исследователями, проводит конференции, презентации и круглые столы онлайн. Исследователи в рамках различных дисциплин пытаются осмыслять происходящую катастрофу.
• Интересно, что логика необходимости сохранять диалог диктует даже схожесть названий. Созданный в самой России в 2023 году проект ИНИОН РАН также называется «Академические мосты». Проект направлен на поддержание контактов с научным миром.
• Сеть “Social researcher across the borders” создана после начала войны с целью «…сотрудничества, поддержания транснациональной академической деятельности и солидарности».

Нетрудно увидеть прямые аналогии с такими проектами, как например “Sociologists without border”, также направленными на развитие публичной социологии и солидарности в международном научном сообществе.

Большую поддержку в этом оказывают проекты, совмещающие потенциал уехавших российских преподавателей с европейскими институциями. Осенью этого года запускается магистерская программа по российским исследованиям им. Б. Немцова на философском факультете Карлова университета в Праге. Несмотря на частые рассуждения об «отмене» русского языка, программа открывается именно на русском и планирует готовить специалистов по современной российской политике и обществу.

Уехавшие пытаются объединиться

Необходимость координации между различными проектами, помощи нуждающимся ученым, развития свободной российской науки и образования в эмиграции вызвали к жизни Декларацию о создании Ассоциации российских ученых и преподавателей в Европе «Академическая солидарность». Свои задачи она видит:

• в налаживании коммуникации между академическими группами и проектами,
• кампаниях поддержки тех, чьи академические права и свободы нарушаются в России,
• сотрудничестве с международными фондами и организациями для помощи российским преподавателям и студентам за рубежом.

 

* * *

Российская наука и высшее образование пытаются сделать почти невозможное:

• хотя бы в части эмиграции сохранить потенциал свободного творчества и образования,
• остаться частью международного сообщества
• и в то же время сохранить русский язык как язык академической свободы.

 

Дмитрий Дубровский – кандидат исторических наук, научный сотрудник Центра независимых социологических исследований (Санкт-Петербург), исследователь Лаборатории академической свободы (ЦЕУ), член Правозащитного совета Санкт-Петербурга