Что ждет российскую науку под санкциями

Ирина Дежина

Фото: Самыми пострадавшими от санкций оказались более мобильные ученые, молодые исследователи, а также ведущие НИИ и вузы. Photo by FlyD on Unsplash

Историческая ретроспектива

В мировой практике ограничения на науку накладывались редко. Преобладала идея, что наука объединяет страны даже в сложные политические времена. Однако российская наука стала одним из немногочисленных исключений.

Примеры стран, где сфера науки длительное время находилась под санкциями, показывают, что со временем негативные эффекты усиливаются.

• Так, в Судане 98,7% опрошенных ученых, которые свыше 20 лет работали под санкциями, отметили существенное ухудшение условий для научной работы.
• О том же свидетельствует опыт Ирана: в период усиления санкций исследования тормозились и были менее результативными.

Свой вклад вносило и то, что в ответ на санкции появлялись внутренние ограничения, которые становились не меньшим препятствием продуктивной научной работе.

Российская наука оказалась под давлением беспрецедентного числа прямых и косвенных санкций. Например, Иран – в отличие от России – за почти 45-летнюю историю санкций не был отключен от информационных баз Web of Science и Scopus.Только четыре иранских университета, непосредственно связанных с Министерством обороны, были включены в американский санкционный список Управления по контролю за иностранными активами (OFAC Specially Designated Nationals List — SDN).

В России постоянно растет число университетов и научных организаций, включенных в список SDN.

Россия: что показывают оценки

По оценкам 2022 года, санкции, введенные в отношении российской науки, оказались особенно чувствительными для представителей естественных, технических и медицинских наук. Среди них 22-25% опрошенных ученых опасались, что не смогут продолжать исследования, и 45% отметили осложнения в работе.

Наиболее болезненными стали материальные ограничения, связанные с экономическими санкциями (потеря доступа к современному оборудованию и реактивам, программному обеспечению, сервисным услугам и т.п.). Правда, выборка была смещена в сторону представителей естественных наук, для которых материальная база исследований играет ключевую роль.

Прекращение или приостановка международного научного сотрудничества в любых формах не коснулись почти четверти респондентов. Еще примерно для четверти разрыв связей имел несущественный эффект. Этот опрос зафиксировал усредненные настроения в российской науке.

Помимо области исследований, степень влияния санкций должна быть связана и с профессиональным уровнем исследователей, и степенью их включенности в международные проекты. Можно предположить, что санкции в первую очередь «бьют» по продуктивным, мобильным, включенным в международную кооперацию ученым. И это затрагивает и партнеров по сотрудничеству.

Это подтверждается на примере ситуации, сложившейся для работающих на международных установках мегасайенс. Прекращение сотрудничества на таких научных объектах ударило не только по российским ученым и научным группам, но и по коллективам, в которых участвовали исследователи из России. Неслучайно ученые из DESY и ЦЕРН обратились с открытым письмом с просьбой прекратить санкции в отношении российских ученых, занимающихся фундаментальными исследованиями на установках класса мегасайенс.

Урон не только российским ученым наносится и в том случае, если международные исследования проводились в определенных научных дисциплинах, например, регион-специфических (географических, геологических, экологических и т.п.). Опрос французских ученых, проведенный в конце 2022-начале 2023 гг., показал, что в таких областях страдают обе стороны, а поиск приемлемых решений или новых партнеров оказывается не так прост. Французские ученые готовы были искать обходные пути, например, общаться с российскими коллегами, когда те выезжают из России в другие страны. Однако все это – дополнительные трудности и препятствия, как эмоциональные, так и материальные.

Кроме того, некоторые российские ученые, по свидетельству французских коллег, стали опасаться поддерживать контакты, прекращали переписку. Поэтому широко звучавшая в начале 2022 г. идея о том, что, хотя институциональное сотрудничество прекращается, на индивидуальном уровне оно может продолжаться, на практике оказалась слабо реализуемой.

Что ощутили продуктивные ученые

Мы предприняли попытку посмотреть на более узкий срез российского научного сообщества – высокопродуктивных ученых, и определить, какие ограничения они ощущают. На этих специалистов возлагаются главные надежды на сохранение и развитие российской науки в условиях изоляции. В случае их ухода из науки или эмиграции последствия будут самыми тяжелыми, поскольку теряется «ядро» и ориентир для остальных.

Мы идентифицировали «высокопродуктивных» ученых по процентилям в Российском индексе научного цитирования (РИНЦ). Процентиль присваивается исследователям, у которых была хотя бы одна публикация в РИНЦ за последние 5 лет. По сути, это рейтинг с позициями от 1 до 100, где «1» присваивается авторам с самыми высокими показателями публикационной активности.

Мы выбрали респондентов, имеющих по ядру РИНЦ процентиль от 1 до 5. Опрос проводился в 2022 году, общий объем выборки составил 1967 человек, со смещением в сторону обществоведов и гуманитариев. Это может быть следствием того, что оценка проводилась именно на основе РИНЦ: представители социальных и гуманитарных наук больше ориентируются на национальные журналы и монографии, которые в первую очередь представлены в этой базе данных. Ведущие специалисты в области естественных наук предпочитают публиковаться в международных изданиях или размещать свои работы в открытых репозиториях (например, arXiv).

По полученным данным, ¾ высокопродуктивных ученых столкнулись с теми или иными ограничениями. Наибольшее число пострадали от сокращения доступа

• к цифровым ресурсам и библиотекам (57,5%),
• реактивам и материалам (51,6%),
• зарубежному программному обеспечению, оборудованию и базам данных (48,1%);
• каждому третьему (32,3%) было отказано в приеме статей в зарубежные журналы, и/или была отменена зарубежная стажировка (31,5%);
• каждый пятый столкнулся с отказом со стороны зарубежных коллег от соавторства в публикации (20,7%),
• еще почти стольким же (18,8%) пришел отказ в заявке на участие в зарубежных научных мероприятиях;
• 15,2% опрошенных были исключены из совместных с зарубежными коллегами исследовательских проектов,
• еще 6% потеряли членство в редколлегии/профессиональной ассоциации/экспертной группе.

Помимо внешних ограничений, высокопродуктивные ученые описывали и внутренние проблемы в своих организациях. В частности, в комментариях к анкете они отмечали, что

• были изданы внутренние распоряжения, ограничивающие контакты с зарубежными коллегами из «недружественных» стран, включая запрещение публиковаться в зарубежных изданиях,
• появились отказы в командировании за рубеж,
• началось введение цензуры,
• и даже запрет общения с зарубежными коллегами.

Как следствие, некоторые респонденты по своей инициативе прекратили сотрудничество и вышли из международных проектов. Такой результат коррелирует с тем, что было обнаружено в опросе французских исследователей, и подтверждается экспертными мнениями, согласно которым сотрудничество с «недружественными» странами не приветствуется, и сохранять личные связи ученые опасаются.

Материальные проблемы vs исключение из мировой науки

Главным результатом опроса высокопродуктивных ученых стало то, что влияние экономических санкций упоминалось значительно чаще, чем разные формы исключения из мировой науки. Если ограничения доступа к материально-технической базе и информационным ресурсам почувствовали на себе 72,8% опрошенных, то разрыв международных связей в разных формах – 56,3% респондентов.

Это может объясняться тем, что в целом международная включенность обществоведов и гуманитариев ниже, чем представителей естественных наук. Хотя, с другой стороны, именно им проще продолжать сотрудничество на индивидуальной основе, ввиду более редкого участия в широких научных коллаборациях.

В нашем опросе самыми пострадавшими подгруппами оказались более мобильные ученые, молодые исследователи, а также ведущие НИИ и вузы. Именно такие организации располагали ресурсами для того, чтобы расширить международную кооперацию, создать международные лаборатории, пригласить зарубежных преподавателей и исследователей.

Все это говорит о том, что санкции достигают своей цели, потому что молодые и энергичные могут уходить из науки, уезжать и строить жизнь по-другому. Удар по сильным организациям – это ослабление потенциала российской науки.

Значимость материальных последствий санкций может в перспективе снизиться, потому что уже появляются разные способы компенсации (например, смена поставщиков оборудования). А вот разрыв связей с передовыми научными институтами сложно компенсировать даже расширяющимся сотрудничеством с Китаем и Индией. Поэтому именно ограничение международной кооперации может со временем нанести более значительный урон.

* * *

Наше исследование, как и опрос французских ученых, выявили одну значимую тенденцию.

С российской стороны не все ученые на индивидуальном уровне готовы продолжать отношения, а со стороны зарубежных партнеров постепенно находится замена российским коллегам. Поэтому со временем теряется потребность в возобновлении сотрудничества, а это ведет к забвению.

Переход от противостояния к забвению станет серьезным вызовом для российской науки. Равнодушие, как известно, страшнее ненависти.

Ирина Дежина – профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ), Москва