На третий год российской агрессии нарушения свободы в самой России стали повседневными.
Дмитрий Дубровский
Фото: То, что еще недавно вызывало сильные чувства, постепенно становится частью обыденного образовательного процесса в университетах. Photo by Teuku Fadhil on Unsplash
С началом войны все изменения в российской системе высшего образования и науки носили, безусловно, катастрофический характер.
Неожиданно активная поддержка «трудного решения президента» в постыдном «письме ректоров российских вузов» – и активные антивоенные высказывания и петиции. Преследования публично высказывавшихся против войны ученых и студентов – и последовавшие репрессии.
Многие срочно уезжали от возможной мобилизации и войны. Разрывались длительные международные связи, закрывались проекты. Ученые теряли контакты не только с зарубежными коллегами, но и зачастую с многолетними партнерами по исследованиям, которые неожиданно превратились в «научных патриотов», сторонников агрессивной войны.
Год обыденных образовательных процессов
Рутинизация войны проявляется в отношении к тому, что раньше воспринималось бы с ужасом. То, что еще недавно вызывало сильные чувства, постепенно становится частью обыденного образовательного процесса в университетах.
Вполне обычным стало зачисление по особой квоте как «ветеранов СВО», так и их детей. В российских вузах стали обычными публичные лекции и встречи с «ветеранами». Люди привыкли к стендам с «героями СВО», некоторые из которых – преподаватели, выпускники или студенты института.
Во многих вузах продолжают работать военно-учебные центры, выпускающие будущих «героев СВО» — тех, кого потом будут чествовать на этих стендах как «героев, отдавших жизнь за Россию, за русский мир».
Обычными стали всякого рода поборы на «нужды СВО», сборы на «гуманитарную помощь» или «помощь бойцам». Министерство науки и высшего образования еще в прошлом году объявило акцию «Вузы для фронта» и теперь регулярно помещает отчеты о том, кто и где собирает дроны, плетет маскировочные сети или собирает бойцам обмундирование.
Обращает на себя внимание то, каким образом сотрудники ведущих российских вузов вовлечены в помощь высшим учебным заведениям на так называемых «вновь присоединенных территориях».
Так, НИУ-ВШЭ помогает «интегрироваться» институтам из «ЛНР». «ДНР» оказывает поддержку, например, РЭУ им Плеханова – и «ДНР» уже рапортует о «полной интеграции в российское образовательное пространство». Обычными стали программы обменов между институциями, стажировки преподавателей и студентов из оккупированных территорий в российских вузах.
Это создает дополнительные моральные сложности для тех, кто продолжает работать в российском высшем образовании.
Год тишины
Третий год войны, как кажется, принес некоторую тишину в доселе раздираемую публичными драмами академию. Правда, она больше напоминает тишину в доме умершего.
Практически все, кто публично выступал против войны, либо уволен, либо просто уехал. Те, кто остался в стране, выбирают различные стратегии – от эскапизма до «тихого сопротивления».
На тех из оставшихся, кто пытается проводить политику «тихого сопротивления», уже меньше влияют репрессии, направленные на подавление публичных протестов.
Судя по статистике ОВД-инфо, преследования антивоенных студентов и преподавателей тоже стали рутиной. Доносов стало больше, а вот в целом жертв преследований стало даже меньше. Видимо, большинство тех, кто не мог молчать, уволились и, возможно, уехали. Однако таких не так много.
Год контроля и надзора
В то же время режим создал вполне работающую структуру контроля и надзора за поведением преподавателей и студентов. Эта структура включает не только контроль над социальными сетями, но и надзор за содержанием курсов и активностью преподавателей и студентов в рамках образовательных и исследовательских институтов.
Параллельно возникает и идеологическая вертикаль, которая предполагает единомыслие в отношении войны, поддержки президента Путина и в целом «правильного» развития страны. Запущены курсы «Основы российской государственности», «История России», содержание которых само по себе является идеологическим – ибо не предполагает критического подхода и иных, кроме заданных, интерпретаций исторических и политических событий. Чтение этих курсов становится обычным делом для всех российских вузов.
Те же, кто пытается публично противостоять этому, преследуются и увольняются. Именно поэтому ученые часто перестают быть активными в публичном поле и ищут другие способы выразить свое отношение к происходящему.
Год «разорванной» Академии
Судя по другим исследованиям, некоторые ученые даже считают, что академическая свобода в настоящее время не страдает. Правда, большая их часть – представители естественных наук. Они чаще не попадают в сферу того идеологического давления, которое существует в гуманитарном и социальном знании.
При этом исследования показывают, что часть российской научной и образовательной среды в равной степени критически относится как к проводимому Россией агрессивному курсу, так и к попыткам российской оппозиции что-то изменить, прежде всего извне страны.
Это создает напряжение между теми, кто уехал и иногда встает в обличительную по отношению к оставшимся позицию, — и оставшимися, на которых падает как идеологическое давление и репрессии российского режима, так и моральное осуждение уехавших за «коллаборацию со страной-агрессором».
Поэтому для разорванной российской Академии становится очень важной чувствительность в коммуникации с коллегами, остающимися в России, и соблюдение как мер безопасности, так и этических ограничений в отношении тех, кого скорее можно назвать заложниками, а не коллаборантами.
Год новых площадок для диалога
На российских ученых оказывает большое влияние комбинация санкционной политики в отношении ряда исследовательских и образовательных институций и академического бойкота, введенного в ряде стран как ответ на агрессивную войну. Возникают серьезные трудности в публикациях за рубежом и участии в международных конференциях – не говоря уже о продолжении долговременных научных проектов.
Ученые начали создавать площадки, где разные части российской академии могли бы поддерживать диалог. Одна из стратегий как уехавших, так и оставшихся – использование пара-академических институций – различного рода сетей, неформальных образовательных учреждений, которые стараются поддерживать контакты не только между академической миграцией, но и с теми, кто остался в России.
Таковы Свободный университет (Рига), Академические мосты, другие проекты, задача которых – поддерживать общее пространство исследования и образования даже в таких тяжелых условиях.
Правда, у режима и тут оказывается вполне пригодный подавляющий инструмент – признание той или иной зарубежной российской организации «нежелательной». Так произошло, например, со Свободным университетом. Признание преподавателей и ученых «иностранными агентами» тоже перестало удивлять. Этот репрессивный инструмент власть тоже активно использует, чтобы не допустить «западного» влияния на российское студенчество.
Год драматического падения свобод
В ответ на обвинения в нарушениях академической свободы режим отвечает привычным способом. Ответ России Спецдокладчику ООН по праву на образование – классический жанр отписки, мастерски освоенный российской бюрократией. Вместо реальных проблем российские чиновники занудно и долго перечисляют различные статьи российского законодательства, которые якобы гарантируют защиту академических прав и свобод – при этом совершенно не отвечая на вопрос, как эти гарантии реально соблюдаются .
В таком ответе много нормативно-правовой базы – и мало правды, что давно стало привычкой российского официального нарратива.
В реальности же, по данным индекса демократических свобод V—DEM, Россия драматически падает. Мониторинг академической свободы (в котором принимал участие автор настоящего текста) показал: к концу 2024 года уровень академической свободы практически сравнялся с уровнем академической свободы середины 1980-х годов. Единственная разница: если в 1980-е это была нижняя точка, с которой началось восхождение российской науки и высшего образования к свободе и автономии девяностых, то теперь это точка падения, которое, несомненно, еще не завершилось.
Уже сейчас по уровню академической свободы Россия ближе всего к Китаю и Беларуси. Видимо, именно к этому уровню коллеги в России и за ее пределами должны будут привыкнуть в обозримом будущем.
0 Комментариев