Женщины и мужчины-ученые, эмигрировавшие за границу, по-разному сотрудничают с русскоязычными коллегами, показывает новое исследование.

Ирина Антощук

 

Фото: Мужчины-ученые, уехавшие за рубеж, имеют больше возможностей управлять, направлять и получать преимущества. (Photo by Headway on Unsplash)

 

Краткий портрет научной диаспоры

С 1990-х годов проблема «утечки мозгов» из России и стран бывшего СССР – предмет постоянного интереса ученых, чиновников и журналистов. Многие годы проводятся исследования научной диаспоры, ее взаимоотношений с Россией, обсуждаются оптимальные модели сотрудничества с русскоязычными учеными за рубежом.

Мы многое узнали о русскоязычной научной диаспоре:

• она состоит в основном из представителей точных и естественных наук (физика, математика, химия, биология),
• возраст – 30-49 лет,
• география – преимущественно США и страны Европы (Германия, Франция, Великобритания),
• многие представители диаспоры вовлечены в программы сотрудничества с российскими ВУЗами, поддерживают неформальные связи с российскими учеными, готовы расширять сотрудничество по интересующим направлениям и при создании благоприятных условий.

Налаживание связей и сотрудничества с русскоязычной научной диаспорой видится одним из наиболее доступных и эффективных способов решения проблемы «утечки мозгов».

(Подробнее читайте об этом в материале «Научная диаспора: ценный ресурс или опасный конкурент?»)

 

Гендер вне зоны особого внимания

Однако одна тема получает чрезвычайно мало внимания — гендер, гендерные отношения и гендерная специфика процессов, происходящих в научной диаспоре.

Мы привыкли к маскулинному образу русского ученого-эмигранта, редко видим и слышим о женщинах-ученых, начинавших карьеру на постсоветском пространстве и работающих за границей. За редким исключением, научные работы оказываются нечувствительными к гендерным особенностям интеллектуальной миграции и транснациональной академической карьеры. Гендерные аспекты формирования и функционирования научной диаспоры остаются в тени.

В этом материале я хотела бы показать, почему гендерное измерение оказывается неожиданно важным для понимания процессов развития, консолидации или фрагментации научной диаспоры, ее взаимодействия с Россией и другими постсоветскими странами.

Для начала посмотрим, что известно о гендерном составе академической миграции из России и русскоязычной научной диаспоры?

 

За границу «утекают» мужчины

Большинство работ, оценивающих масштабы «утечки мозгов» с 1990-х годов, не проводят гендерный анализ потоков интеллектуальной эмиграции. По редким работам можно заключить, что она имеет «мужское» лицо.

Среди ученых-эмигрантов преобладают мужчины, в то время как женщины составляют лишь небольшую их часть.

• По разным данным, доля женщин составляет от 14%—15% (библиометрический анализ публикаций WoS, 2008-2017гг.) до 25% (статистика Госкомстата, 2002г.) ученых-мигрантов, что значительно ниже процента женщин, занятых в российской науке (в среднем 40%).
• При этом доля женщин особенно незначительна среди уехавших физиков и математиков (10%), представителей компьютерных наук (13%).
• Доля женщин немного больше среди химиков, биологов и представителей наук о земле (21-24%).
• Больше всего женщин среди представителей гуманитарных наук (40%).
• Женщины-ученые эмигрируют преимущественно в среднем возрасте (30-49 лет). Среди выехавших за границу в этой возрастной группе наибольший процент женщин – по разным данным, от 25-30% до 28-38%.

Но в целом и по отдельным дисциплинам доля мигрировавших женщин-ученых значительно ниже доли женщин, работающих в российской науке.

Женщины-ученые гораздо реже решаются на транснациональную миграцию и переезжают на учебу/работу за границу. Учитывая, что выезжают из России в основном представители точных и естественных наук (более 70% эмигрировавших), где доля женщин невысока, делаем вывод:

в русскоязычной научной диаспоре численно преобладают мужчины – т.е. присутствует выраженный гендерный дисбаланс.

 

Женщины исключены из «актива» научной диаспоры?

По этому вопросу доступны лишь фрагментарные сведения. Они позволяют предположить, что доля женщин в активной части научной диаспоры, ориентированной на взаимодействие с российской наукой, весьма мала. Видимо, она даже ниже доли женщин среди ученых-мигрантов в целом.

 

Мегагранты. Женская часть научной диаспоры редко сотрудничает с российскими учеными по программе мегагрантов:

• одна женщина (Великобритания) стала победительницей 8-го конкурса (2020 г.),
• две женщины (Канада, Франция) выиграли гранты в 7-м конкурсе (2019 г.),
• в конкурсах 2016 г. и 2017 г. женщины вообще не фигурируют в списках победителей.

Списков победителей более ранних конкурсов нет в открытом доступе – за исключением 1-го конкурса (2010 г.), где все представители диаспоры, получившие гранты, мужчины.

 

Конференции. На конференциях и круглых столах по проблемам взаимодействия с научной диаспорой мужчины преобладают и как организаторы, и как создатели повестки обсуждения, и как спикеры.

 

Опросы. В опросе русскоязычных ученых за рубежом (2015 г.), в основном представителей точных и естественных наук, женщины составили всего 11% респондентов. В опросе представителей социально-экономических наук их доля заметно выше (40%), однако все же меньше доли мужчин.

 

Ассоциации. Женщины составляют меньшинство в ассоциациях русскоговорящих ученых за рубежом, однако, возможно, они принимают более активное участие в их работе.

Например, в RASA (Russian-American Science Association) многие женщины выступают на ежегодных конференциях и являются членами координационного комитета. Хотя долгое время позиция президента RASA находилась в мужских руках, на данный момент лидирующие позиции (президент, вице-президент) занимают женщины.

 

Возникает вопрос — женщины-ученые действительно демонстрируют меньше активности и заинтересованности во взаимодействии с бывшими соотечественниками? Как различаются мужчины и женщины по паттернам диаспорального сотрудничества?

Попробуем ответить на эти вопросы на примере исследования русскоязычных ученых в области компьютерных наук в Великобритании и на основе анализа их публикаций (298 чел., DBLP computer science bibliography, 1990-2018 гг.). 

 

Диаспоральные сети знания

Необходимо различать научную диаспору как совокупность отдельных ученых-эмигрантов, проживающих за рубежом, и диаспоральные сети, где ученые связаны между собой, преследуют общие профессиональные цели и осуществляют совместную деятельность, объединяют свои усилия и ресурсы для реализации этих целей и продвижения своих интересов.

Обычно диаспоральными сетями знания (diaspora knowledge networks, DKNs) называют транснациональные ассоциации высококвалифицированных мигрантов из одной страны происхождения — с общим вебсайтом и рассылкой, артикулированной миссией и членством, различными инициативами взаимодействия с материнскими странами.

Однако я включаю в это понятие

• как формальное, так и неформальное сотрудничество между учеными-мигрантами,
• как организационно опосредованные профессиональные связи между учеными, так и контакты, неоформленные организационно,
• не только контакты с учеными в родной стране, но и взаимодействие с бывшими соотечественниками в разных странах.

Таким образом, в центре моего анализа оказываются связи и отношения сотрудничества между русскоязычными учеными в Великобритании и их бывшими соотечественниками в России, СНГ и других странах.

 

Мужчины поддерживают более тесное сотрудничество с русскоязычными коллегами в разных странах

Среди русскоязычных ученых в области компьютерных наук (RCS) ожидаемо преобладают мужчины (80,2%). При этом уровень вовлеченности мужчин и женщин в диаспоральное сотрудничество примерно одинаковый. Точнее, он одинаково высокий — большинство женщин (79,7%) и мужчин (84,5%) сотрудничают с русскоязычными коллегами.

 

Соавторы. Но интенсивность диаспорального сотрудничества и его значимость заметно различаются в зависимости от гендера.

 

(Для выявления гендерных различий использовался сравнительный анализ значений медианы (Mdn) и межквартильного размаха (IQR) и критерий Манна-Уитни. – И.А.)

  

• мужчины публикуют в среднем намного больше работ в соавторстве с бывшими соотечественниками, чем женщины;
• у мужчин в среднем больше русскоязычных соавторов, чем у женщин;
• русскоязычные соавторы занимают более важное место в сети научных контактов мужчин, чем женщин.

 

Иерархия. Играет роль позиция ученого в академической иерархии.

На временных должностях (аспирант, постдокторант) мужчины и женщины демонстрируют практически одинаковую интенсивность диаспорального сотрудничества.

Однако на постоянных позициях (от лектора до профессора) мужчины более активно вовлечены в диаспоральные сети знания, чем женщины.

• У мужчин больше русскоязычных соавторов, чем у женщин.
• Мужчины публикуют больше работ в исключительно «русских» коллективах, чем женщины.
• Значимость диаспоральных контактов (их доля в профессиональной сети) для мужчин намного выше, чем для женщин.

 

Для женщин британские контакты важнее

География. Мужчины и женщины в основном сотрудничают с русскоязычными коллегами, которые также работают в Великобритании. Но для женщин британские контакты несколько важнее – их доля среди других диаспоральных связей удивительно высока.

Диаспоральные контакты мужчин более разнообразны:

• связи с русскоязычными учеными в Великобритании также преобладают,
• при этом русскоязычные коллеги в других развитых странах занимают более важное место в их сети научных связей, чем у женщин.
• Для мужчин коллеги в России сопоставимы по значимости с коллегами из развитых стран. В то же время как женщины очень редко сотрудничают с российскими учеными.
• И мужчины, и женщины поддерживают чрезвычайно мало связей с коллегами в странах СНГ.

 

Мужчины занимают более влиятельные позиции в диаспоральных сетях знания

В диаспоральных сетях знания мужчины занимают более выгодные структурные позиции в плане обмена информацией и циркуляции знаний:

• мужчины имеют больше диаспоральных связей, чем женщины;
• мужчины поддерживают более тесные контакты с русскоязычными коллегами, чем женщины;
• мужчины чаще заполняют структурные пробелы и выступают связующим звеном между другими членами сети, чем женщины.

Таким образом, мужчины-ученые занимают центральное положение в диаспоральной сети знания. Они поддерживают больше тесных связей с русскоязычными исследователями, выступая посредниками между коллегами и обеспечивая связность сети. Соответственно, они имеют больше возможностей управлять, направлять и получать преимущества.

 

«Мужской» характер диаспоры

Женщины. Большинство женщин-ученых оказались вовлечены в сотрудничество с русскоязычными коллегами, как и большинство мужчин. Однако женщины склонны к менее интенсивному сотрудничеству.

К тому же это сотрудничество имеет тенденцию становиться менее значимым по мере продвижения по карьерной лестнице. По мере интеграции в академию другой страны и профессионального роста женщины расширяют свою профессиональную сеть преимущественно за счет нерусскоязычных ученых.

Кроме того, женщины взаимодействуют в основном с бывшими соотечественниками в стране назначения, а их связи с Россией малочисленны.

 

Мужчины. Напротив, мужчины-ученые поддерживают интенсивное и активное сотрудничество с русскоязычными коллегами, наращивая количество контактов и совместных публикаций по мере карьерного роста. Сотрудничество с русскоязычными коллегами играет в их научной деятельности более важную роль.

Мужчины больше вовлечены во взаимодействие с российскими учеными, которое тем не менее сильно уступает сотрудничеству с русскоязычными коллегами в Великобритании.

Получается, мужчины – более активные представители научной русскоязычной диаспоры, они больше участвуют в российских инициативах и проявляют больше интереса к совместной работе с российскими учеными.

 

* * *

• Почему диаспоральное сотрудничество оказывается гендерно маркированным? Как оно приобретает «мужской» характер?
• Почему женщины и мужчины начинают с одинакового уровня диаспорального сотрудничества, но с продвижением по карьерной лестнице мужчины начинают превосходить женщин?
• Почему женщины предпочитают работать с русскоязычными исследователями в Великобритании, но меньше мужчин интересуются сотрудничеством с российскими коллегами? Возможно, они оказываются исключенными из этих «мужских» сетей и взаимодействий?

Эти вопросы могут стать темой отдельного разговора.

 

Ирина Антощук — аспирантка университета Амстердама и Санкт-Петербургского государственного университета